Сложная международная обстановка конца 1930-х годов, угроза приближающейся мировой войны, стремление оттянуть её начало поставили СССР перед необходимостью поиска компромисса с самым вероятным противником в будущей войне – нацистской Германией. 23 августа 1939 года был подписан Договор о ненападении, позже получивший название «Пакта Молотова – Риббентропа» (по фамилиям глав внешнеполитических ведомств СССР и Германии). В соответствии с секретным приложением к Договору Восточная Польша, часть Прибалтики, Бессарабия и Финляндия вошли в сферу влияния СССР.
17 сентября 1939 года Красная армия, перейдя советско-польскую границу, начала «освободительный поход» в Западную Украину и Западную Белоруссию. Позже, в 1940 году были присоединены Северная Буковина и Бессарабия, а также прибалтийские страны – Латвия, Литва, Эстония.
Для этнических украинцев и молдаван приход Красной армии виделся началом освобождения от польского и румынского господства. Однако вскоре началась новая трагическая страница для народов, проживающих на недавно присоединённых территориях – депортация в восточные районы Советского Союза.
Одним из мест назначения этнической ссылки стал Ханты-Мансийский национальный округ, принявший несколько тысяч представителей разных национальностей – поляков, украинцев, немцев, молдаван, финнов, эстонцев и других.
Этнические депортации 1940-1952 годов можно разделить на 2 этапа:
Первый этап – «превентивные депортации» 1940-1941 годов. Жертвами тогда стали так называемые «осадники» – участники советско-польской войны 1920 года и члены их семей; участники антисоветских формирований; беженцы – лица, перешедшие новую советско-германскую границу с территории Польши, оккупированной немцами, этнические украинцы. Позднее к ним присоединились административно высланные – «буржуазный элемент», бывшие военнослужащие польской и румынской армии, полицейские, чиновники, «кулаки».
В августе 1941 года началась насильственная депортация в восточные районы страны немцев Поволжья по Указу Президиума ВС СССР от 28 августа 1941). Вскоре под условия указа стали подпадать все лица немецкой национальности, вне зависимости от места проживания.
Правовой статус поволжских немцев также не был оформлен. Первоначально немцы считались не высланными, а эвакуированными. Им было запрещено только возвращение на родину и проживание в столичных и центральных городах. Более того, власти обещали выплатить им компенсацию за сданные в Поволжье государству скот и зерно. Только в начале 1942 года их прикрепили к местам расселения. В ноябре 1942 года на немцев из Западной Украины и Западной Белоруссии был распространён режим, существовавший для «кулацкой» ссылки, а позднее, в связи с созданием трудармий правовое положение немцев-мужчин (женщины использовались на работах как вольнонаёмные) фактически приблизилось к положению заключённых ГУЛАГа. Кроме того, немцы, находившиеся в ссылке на севере Западной Сибири, избежали мобилизации в трудармии.
Расселение и устройство на работы ссыльных немцев вменялось сибирским областным, краевым исполкомам, обкомам и крайкомам ВКП(б). Местные власти – райисполкомы и сельсоветы – должны были организовать приём и доставку переселенцев к местам проживания. Согласно постановлению Омского обкома ВКП(б) от 1 сентября 1941 года для расселения вновь прибывшего спецконтингента предполагалось задействовать помещения переселенческого фонда, пустующих строений, а также использовать подселение в квартиры и дома местных жителей. Предполагалось и строительство жилья самими переселенцами. Однако жилья не хватало, и его качество, в сравнении с тем, что немцы-переселенцы имели у себя на родине, зачастую было невысоким.
Второй этап – «депортации возмездия» (1943 – 1945 годы):
28-29 декабря 1943 года была проведена операция «Улусы» по высылке калмыков. Как и немцы, первоначально калмыки оказались в южных районах Сибири, в том числе и в Омской области. Процесс приёма и расселения калмыков был сходен с немецким переселением. Особенности же его заключались в следующем:
- зимние сроки операции переселения, что вызвало повышенную заболеваемость и смертность, по сравнению со ссыльными-немцами;
- нерешённость вопроса со снабжением переселенцев, в результате чего всей этой работой вынуждена была заниматься администрация Омской области, не имевшая достаточных ресурсов;
- расселение большинства ссыльных (78 %) в домах местных жителей, что означало отход от прежней линии расселения ссыльных в спецпосёлках;
- калмыки, в отличие от немцев, не считались эвакуированными или «плановыми переселенцами».
В мае-октябре 1944 года из районов первоначального переселения – Южной Сибири – калмыки были отправлены на север – в Тобольский (1,9 тысяч человек), Ханты-Мансийский (6,0 тысяч человек) и Ямало-Ненецкий (1,5 тысяч человек) округа. Вторичное переселение, в отличие от первого – полицейски-репрессивного, было продиктовано экономическими потребностями рыбодобывающей промышленности, планировалось и было организовано западносибирскими рыбтрестами. На местах вторичного расселения, отдельные посёлки для калмыков не планировались, их размещали среди местного населения.
В 1944 году с территории Закарпатья, ранее входившей в состав Венгрии, были высланы лица немецкой национальности.
Особое место в истории депортации занимает массовое выселение в 1944- 1952 годах украинцев из районов Западной Украины по обвинению в сотрудничестве с ОУН-УПА (Организацией Украинских националистов и Украинской повстанческой армией).
В Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком национальных округах, как и в других северных районах Западной Сибири и на Дальнем Востоке положение «национальных» спецссыльных, прежде всего во время войны, оказалось почти таким же тяжёлым, как и спецпереселенцев-крестьян: острейший дефицит жилья, большая плотность расселения, антисанитария, хроническое недоедание, дискриминация, тяжёлые условия труда и задержки заработной платы.
К необустроенности и голоду у этих групп населения прибавились ещё и другие проблемы: незнание русского языка, клеймо изменников Родины и пособников фашизма. Особенно доставалось детям – сверстники из местного населения их били, обзывали «фашистами», «гитлерами».
Правовая база нового этапа ссылки была ещё менее разработана, чем крестьянская. Решения о переселении, как и во время «кулацкой» ссылки, принимали не судебные, а органы исполнительной и законодательной власти – СНК и Президиум Верховного Совета СССР. Тем не менее, данные мероприятия советской власти являлись легитимными, поскольку «одобрялись» основной массой населения.
Определённые перемены в жизни национальных групп ссыльных произошли после 1945 года, но они были противоречивы. С одной стороны, власти «вспомнили» о немецкой спецссылке, её материальных, социальных нуждах, с другой – в 1948 году практически прекращается выделение государственных средств на поддержку ссыльных-калмыков.
В этот же период времени происходит и ужесточение режима полицейского контроля за ссыльными в целом. Так, Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдалённый районы Советского Союза в период Отечественной войны» подчёркивал, что сосланные переселены «навечно, без права возврата их к прежним местам жительства». Согласно новому указу, за побег из мест ссылки грозил срок 20 лет каторжных работ.
Реальное улучшение в социально-экономическом, бытовом устройстве спецссылки произошло в период 1950-1955 годов: система стала либеральнее, материальное, бытовое положение ссыльных стало улучшаться, что не означало полного восстановления депортированных народов в гражданских правах и возвращения конфискованного при высылке жилья и какого-либо имущества.