Депортации многочисленных групп населения в СССР проводились с санкции высших органов власти. При этом высокие инстанции уделяли недостаточно внимания разработке нормативных документов, которые бы четко определяли единый правовой статус спецпереселенцев и режим их пребывания на спецпоселении. Первоначально спецпереселение не считалось законодательно прописанной карательной акцией, а высланные не считались репрессированными, де-юре не лишались свободы. Все это создавало благоприятную почву для разнообразных нарушений прав спецпереселенцев местными администрациями и хозяйственными руководителями, делало их беззащитными перед произволом различных структур государственной власти.
![](/base/docs/02/01/collect/005/sq/instruktsiya_tsk_vkp(b)_08.05.1933_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/2/sq/88p-21-74_a00023.png)
![](/base/docs/02/01/collect/001/sq/dekret_o_zemle_26.10.1917_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/001/sq/direktivnoe.jpg)
![](/base/docs/02/01/003/sq/image1.jpeg)
![](/base/docs/02/01/002/sq/image1.jpeg)
![](/base/docs/02/01/3/sq/88p-21-74_a00029.png)
![](/base/docs/02/01/4/sq/88p-21-74_a00009.png)
![](/base/docs/02/01/collect/010/sq/o__kollektivizatsii_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/027/sq/polozhenie_o_pasportakh_1932_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/016/sq/o_nepravil'nom_raspredelenii_dokhodov_v_kolkhozakh_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/006/sq/postanovlenie_politbyuro_tsk_vkp(b)_ot_30.01.1930_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/014/sq/o_likvidatsii_kulatskikh_khozyaystv_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/023/sq/ob_izvrashcheniyakh_politiki_partii_na_kraynem_severe_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/011/sq/o_vechnom_pol'zovanii_zemlyoy_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/021/sq/ob_otrezke_zemel'_ot_sovkhozov_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/013/sq/o_kolkhoznom_stroitel'stve_v_nechernozem'e_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/018/sq/o_posevakh_21.04.1940_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/024/sq/ob_obyazatel'noy__postavke_zerna_kolkhozami_i_edinolichnymi_khozyaystvami_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/012/sq/o_vseobshchem_nachal'nom_obrazovanii.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/008/sq/o_poryadke_proizvodstva_torgovli_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/007/sq/postanovlenie_tsik__i_snk_sssr_ot_01.02.1930.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/022/sq/ob_otkhodnichestve_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/026/sq/ob_ustanovlenii_edinoy_pasportnoy_sistemy_po__soyuzu_ssr.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/025/sq/ob_okhrane__sotsialisticheskoy_sobstvennosti_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/017/sq/o_poryadke_otkhodnichestva_iz_kolkhozov_1933.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/019/sq/o_tempe_kollektivizatsii_i_merakh__pomoshchi__gosudarstva__kolkhoznomu__strolitel'stvu_05.01.1930_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/005/sq/postanovlenie_tsk_vkpb_o_tempe_kollektivizatsii_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/015/sq/o_merakh_okhrany_ot_razbazarivaniya_kolkhoznykh_zemel'_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/006/sq/o_bor'be_s_iskrivleniyami_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/020/sq/o_chistke_partii_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/004/sq/postanovlenie_1143-280_s_snk_sssr.jpg)
![](/base/docs/02/01/010/sq/prikaz_nkvd.jpg)
![](/base/docs/02/01/012/sq/prikaz_ogpu_1931_g.jpg)
![](/base/docs/02/01/008/sq/prikaz_ogp_u_sssr_44.21_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/011/sq/prikaz_ogpu_1930_g._stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/009/sq/image1.jpeg)
![](/base/docs/02/01/collect/028/sq/primernyy_ustav_sel'skokhozyaystvennoy_arteli_1930_g._page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/003/sq/i.v._stalin_2_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/002/sq/i.v._stalin_1_stranitsa_01.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/004/sq/i.v._stalin_3_stranitsa_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/007/sq/o_l'gotakh__kolkhozam.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/029/sq/ustav_sel'skokhozyaystvennoy_arteli_1935_g_page_1.jpg)
![](/base/docs/02/01/collect/009/sq/o_snyatii_nedoimok.jpg)
![](/base/docs/02/02/9/sq/88p-21-51_t.100025.png)
![](/base/docs/02/02/10/sq/88p-21-51_t.200021.png)
![](/base/docs/02/02/4/sq/l_50.png)
![](/base/docs/02/02/001/sq/18._postanovlenie_byuro_uralobkoma_vkp(b).jpg)
![](/base/docs/02/03/3/sq/gbuto_gato_f.1112-op.1-d.309-l.39.png)
![](/base/docs/02/03/4/sq/gbuto_gato_f.1112-op.1-d.110-l.12.png)
![](/base/docs/02/03/5/sq/013.png)
Своеобразной юридической основой фактической несвободы репрессированных граждан было лишение их только двух, но зато важнейших прав – избирательного права и права на свободу передвижения. Поэтому нормативно-правовые документы весны-лета 1930 года были призваны определить максимально регламентирующее, ограничивающее воздействие, прежде всего, на социально-экономические правы людей. Так, например, это было решение об отводе для «кулацких посёлков» негодных земель (Постановление СНК РСФСР от 10 апреля 1930 года), установление норм оплаты труда на 20-25% ниже оплаты вольнонаёмных, отказ в социальном страховании (Постановление СНК СССР от 5 мая 1930 года). Новым ограничением гражданских, политических прав в это время стало лишение обитателей спецпереселенческих посёлков права на самоуправление.
Трагические последствия раскулачивания и ссылки крестьян в Сибирь в 1930-1931 годах вынуждают власти отказаться от наиболее радикальных мер воздействия на переселенцев и определить их юридический статус. Так, 25 октября 1931 года ОГПУ утверждает «Временное положение о правах и обязанностях спецпереселенцев, об административных функциях и административных правах поселковой администрации в районах расселения спецпереселенцев», которое действовало на протяжении 1930-х годов.
Одной из попыток упорядочить правовое положение депортированных было постановление СНК СССР от 8 марта 1945 года № 35 «О правовом положении спецпереселенцев». В документе декларировалось, что спецпереселенцы обладали «всеми правами граждан СССР, за исключением ограничений, предусмотренных настоящим постановлением». Главная обязанность спецпереселенца перед государством – общественно-полезный труд. Постановление подтвердило давно введённую практику прикрепления спецпереселенцев к территории расселения, точнее, к рабочему месту, поставило их под контроль спецкомендатур. В частности, спецпереселенцы не имели права без разрешения коменданта спецкомендатуры покидать район поселения, обязаны были в трёхдневный срок сообщать ему обо всех изменениях, произошедших в семье: рождение ребёнка, смерть члена семьи, побег и подобных событиях. Самовольная отлучка за пределы места пребывания по постановлению оценивалась как побег и влекла за собой уголовное наказание. Отношение органов государственной власти к тому или иному «контингенту» на деле определялось не национальностью, а результативностью «трудоиспользования» и степенью лояльности к властям.
На фоне бесправного во всех отношениях положения ссыльных отчётливо проявлялся конфликт между хозяйственными организациями, в ведении которых находились спецпереселенцы, и органами ОГПУ, часто выступающими защитниками ссыльных от чрезмерной эксплуатации и произвола местных работодателей. В циркулярном письме ОГПУ местным властям от 21 июля 1931 года приводился весьма подробный перечень нарушений в отношениях между хозяйственными органами и спецпереселенцами: отсутствие договоров между работником и работодателем, отсутствие стимулирования к повышению производительности труда, завышенные нормы, нерегулярные выплаты заработной платы, тяжёлые жилищно-бытовые условия и т.д.
За конфликтными отношениями между ОГПУ и местной властью стояли определённые интересы работодателей и ОГПУ. Если работодатель стремился выжать из спецпоселенца «все соки» так, чтобы тот забыл о сопротивлении, то ОГПУ рассматривало эту практику, как порождающую болезни и побеги, то есть проблемы в функционировании подведомственного ГУЛАГа.
Местные власти и работодатели не могли не видеть многочисленные жестокости в действиях аппарата ОГПУ – комендатур в спецпереселенческих посёлках, когда этот режим становился аналогичен лагерному. В таких условиях спецпереселенцы рассматривались «третьей стороной» в споре между хозяйственниками и ОГПУ, только в качестве «рабсилы» – дешёвого и быстро восполняемого ресурса.
Режим, формировавшийся под действием многих факторов (политика центральных властей, интересы ведомств, региональных и местных органов) представал перед ссыльнопоселенцем в виде местных властей, главным образом хозяйственных руководителей и представителей ОГПУ – комендантов спецпосёлков. В апреле-октябре 1931 года Президиум Уралсовета утвердил Положение об обслуживании и управлении спецпереселенцами Уральской области, в котором определялась система руководства этими поселениями, права и обязанности комендантских отделов. Областному комендантскому отделу предоставлялись широкие полномочия. Он мог входить в областные директивные органы с проектами решения всех вопросов, касавшихся спецпереселенческих посёлков, совместно с хозяйственными организациями-работодателями разрабатывать планы развития производства и соцкультбыта, самостоятельно регулировать размещение посёлков и спецпереселенцев.
На 1941 год в Ханты-Мансийском национальном округе функционировала одна окружная (в самом Ханты-Мансийске), пять районных комендатур (Берёзовская, Сургутская, Кондинская, Самаровская, Микояновская) и несколько десятков поселковых.
Поселковая комендатура заменяла собой исполком местного Совета, а комендант являлся официальным представителем советской власти. Он вёл учёт спецпоселенцев, записи актов гражданского состояния, осуществлял расселение людей, наблюдал за тем, как используется рабочая сила, держал на контроле отчисления процентов с заработной платы ссыльных на счёт комендатуры, смотрел, как снабжаются ссыльные, курировал школу и медицинское обслуживание, культурно-массовую работу.
Дальнейшая разработка нормативно-правовой базы организации спецпоселения и определения правового статуса депортированных подтвердила тенденцию к их бессрочному государственному закрепощению. После войны среди спецпереселенцев были зафиксированы опасные для власти «возвращенческие настроения». Люди надеялись не только на улучшение условий жизни после победы, но и на скорое возвращение в родные края. В ответ последовали жестокие репрессии, безжалостно перечеркнувшие мечты миллионов депортированных об обретении долгожданной свободы. В частности, Президиум Верховного совета СССР указом от 26 ноября 1948 года утвердил практику бессрочной ссылки, вечного пребывания на спецпоселении для тех народов, которые были репрессированы государством в годы войны. Указ определил и меру наказания за самовольный отъезд из мест обязательного поселения – 20 лет каторжных работ. Уголовные дела бежавших спецпереселенцев рассматривались внесудебным органом – Особым совещанием при МВД СССР.
Только после смерти И.В. Сталина в 1953 году начался обратный процесс: ослабление режима спецпоселения, снятие со спецучёта и возвращение в места высылки.