Сложное жилищное положение, снабжение и тяжёлый труд являлись не единственными серьезными проблемами спецпереселенцев, поскольку и сами по себе порождали новые препятствия для освоения Остяко-Вогульского округа. Высокие нормы работы для спецпереселенцев в некоторых районах были одинаковыми для всех: мужчин, женщин, подростков. Выбивавшиеся из сил люди нередко получали травмы на производстве, а неустроенный быт порождал другие серьезные заболевания.
Медико-санитарное состояние посёлков ссыльных находилось в крайне неудовлетворительном состоянии. В процессе обследования спецпосёлков в 1932 году было выявлено, что фельдшерские пункты, намечавшиеся к открытию – отсутствовали, а там, где они существовали, часто использовались совершенно неприспособленные помещения. Крайне не хватало медицинских работников. Сами условия существования спецссылки служили почвой для развития массовых заболеваний. В октябре 1931 года медицинское начальство вынуждено было признать «наличие целого ряда вспышек сыпного и брюшного тифов почти по всем местам расселения спецпереселенцев, огромнейшего числа простудных заболеваний, целый ряд заболеваний кожного характера…».
Резкий скачок заболеваемости был прежде всего связан с возрастающей перегрузкой жилого фонда, полной недооценкой хозорганами создания санитарно-бытового минимума, неумением медицинских организаций построить работу по борьбе с заболеваниями. Так, например, барак, в котором вспыхнула эпидемия, был перенаселён на 52 человека, в нем было предусмотрено помещений для сушилок и прачечных.
Невероятно тяжёлым было положение детей спецпереселенцев. Бывший спецпереселенец В.И. Панков свидетельствовал: «Ни в одной семье ссыльных не было игрушек. Иногда родители приносили из леса какой-нибудь сучок, похожий на животное, птичку или человечка – это и была игрушка. Девочки брали сучок и листок от дерева, обвязывали мочалом, рисовали нос, рот, и получалась кукла. Другие делали куклы прямо из мочала – перевязывали середину печка, отдельно делали руки, ноги, а вместо головы вставляли берёзовый кубик, на котором рисовали рот, нос, глаза…». В воспоминаниях бывшей спецссыльной А. Стрекаловской упоминается создание заботливыми родителям, площадки для игр, «где стояли качели, турник, «гигантские шаги».
Первые два года ссылки спецпоселенцы и их дети были лишены школы. По данным Л.В. Алексеевой, основная масса школ в спецпосёлках Остяко-Вогульского национального округа была открыта в 1932-1933 годах. Однако все эти школы испытывали проблемы с помещениями, материальной базой, с учительскими кадрами и обеспеченностью учебной литературой. Эти проблемы, может в несколько меньшей мере, но все же существовали в те годы во всей стране. Существовавшие трудности решались, главным образом, благодаря энтузиазму учителей, учащихся и их родителей.
К концу 1930-х годов в школьном деле произошли существенные изменения. Во многих посёлках для школ были построены новые здания. Несмотря на дефицит педагогических кадров, «чистки», призванные не допустить выходцев из спецпереселенческой среды к школьному руководству и преподаванию обществознания, в школах Севера сложились работоспособные педагогические коллективы, велик был запрос на знания и со стороны обучавшихся.
Постановление СНК СССР от 22 октября 1938 года «О выдаче паспортов детям спецпереселенцев и ссыльных» сделало поступление в высшие учебные заведения возможным. Школа, таким образом, открывала спецпереселенческой молодёжи возможность выхода за границы, очерченные ссылкой.
На учёбу в средние специальные и высшие учебные заведения, по согласованию с органами НКВД, направлялись, прежде всего, передовики производства. Профессию учителя дети спецпереселенцев получали в Тобольском, Остяко-Вогульском и Салехардском педагогических техникумах, фельдшеров и медсестёр – в Тобольской, Обдорской и Остяко-Вогульской фельдшерско-акушерских школах, специалистов сельского хозяйства – в Тобольском зооветеринарном и Обдорском оленеводческом техникумах, специальности рыбного хозяйства – в Тобольском рыбопромышленном техникуме.
Наряду с развитием школьного образования крупными культурно-просветительными явлениями в жизни спецссылки стали ликвидация неграмотности (сами ссыльные учили своих товарищей по несчастью письму, чтению и счёту; этой работой в северных районах Западной Сибири было охвачено более 18 тысяч неграмотных и малограмотных человек), развитие культурно-массовой работы, а также самодеятельного народного творчества. Центрами поселковой культурной жизни становились так называемые молодёжные бараки, Красные уголки (где имелись шашки, шахматы, музыкальные инструменты), избы-читальни, а также клубы, с драматическим, хоровым и другими кружками, киноустановкой.
Конкретные факты культурно-массовой работы в Остяко-Вогульском национальном округе за 1933 год приводит в своей работе В.В. Мошкин. В спецпосёлке Кирзавод имелся клуб, радиокомната, библиотека (158 книг), четыре кружка. За два месяца было поставлено четыре спектакля, организованы четыре беседы-лекции. В посёлке Нялино имелась изба-читальня (316 книг), ставились спектакли, работал кружок «безбожников». В посёлке Луговском в ноябре-декабре 1933 года драмкружок поставил пять спектаклей, в избе-читальне были прочитаны пропагандистские лекции. В спецпосёлке Самаровского комбината также работал драмкружок, давший несколько представлений.
Очевидно, что тема культурного облика ссылки не может быть сведена только к «культурно-массовой работе». Понятно, что духовные запросы не могли стать легитимными в условиях спецпоселений, поскольку жёсткие преграды, фактические запреты сильно ограничивали, деформировали их, и, в первую очередь, религиозные потребности спецпереселенцев. В источниках можно обнаружить лишь отдельные упоминания и косвенные факты, свидетельствующие о религиозно-конфессиональной жизни ссыльных. В большей степени они относятся к немцам (религиозные праздники) и калмыкам (праздники, предметы культа). Относительно русских спецпереселенцев, можно говорить о том, что сохранение конфессиональной жизни происходило лишь у православных христиан.
Для того чтобы помочь спецпереселенцам, находящимся в тяжёлом положении, в Остяко-Вогульске и в селе Самарове создается чрезвычайная тройка, на заседаниях которой принимается целый ряд постановлений по борьбе с болезнями и эпидемиями: о расселении и оборудовании рабочего барака; о постановке банно-прачечного дела в Остяко-Вогульске; о санитарном состоянии школ в Остяко-Вогульске и Самарово; об эпидемическом пайке для работников амбулаторий и другие.
Положение спецпереселенцев постепенно улучшалось, хотя и продолжало быть весьма тяжёлым.