Переселение репрессированных граждан в Остяко-Вогульский национальный округ было для них тяжелейшим испытанием. У них отсутствовала возможность взять с собой не только основанное имущество, но и предметы крайней необходимости. Они прибывали в суровую северную местность, совершенно неподготовленные к предстоящим проблемам, главной из которых была жилищная неустроенность. Депортации подвергались целыми семьями.
Еще до приезда в ссылку хозяйственным организациям, на чей учёт становились семьи спецпереселенцев, были даны распоряжения о необходимости строительства жилья для спецпереселенцев, но на практике это требование не было выполнено в полной мере. По Остяко-Вогульскому национальному округу программа строительства жилья для спецпереселенцев на 1 марта 1931 года была в среднем выполнена на 53%. Построено 398 домов и 329 срубов. Постройки, которые были готовы к приезду депортированных граждан, отличались крайне неудовлетворительным качеством: гнилое дерево, текущие крыши, отсутствие окон. Некоторыми организациями, например рыбтрестом, норма по строительству была выполнена лишь на 13 %.
Спецпереселенцы столкнулись с тяжелейшими бытовыми условиями, и первоочередной задачей для многих из них стало самостоятельное строительство поселений. Однако для возведения домов и срубов не хватало стройматериала и инструментов, а отношение местных властей было зачастую настолько бездушным, что даже использование леса, который вырабатывали сами спецпереселенцы, не разрешалось и строго наказывалось. По некоторым сведениям, дефицит пиломатериалов лишал возможности сооружать внутренние перегородки в домах. Крыши вместо теса покрывались хворостом и дерном. Отсутствие кирпича заставляло делать глинобитные печи с выводом труб из сырца, что снижало теплоотдачу и создавало пожароопасную ситуацию.
Первое время многим семьям приходилось самим строить себе землянки, в которых они жили в то время, пока сами строили свое жилье. Для некоторых спецпоселений под застройку выделялись самые неподходящие места. Из-за этого, часть спецпоселков, особенно построенных на болотах, в глухой тайге, далеко от рек и населённых пунктов, пришлось ликвидировать как совершенно не пригодные для жизни людей. Другая часть посёлков, также построенная в неподходящих местах, была уничтожена весенними паводками или другими непреодолимыми природными силами. Кроме того, некоторые поселения находились иногда в нескольких десятках, а то и сотнях километров от мест работы спецпереселенцев.
Тяжёлая ситуация с жильем напрямую влияла на плотность населения. Одним типом жилища была избрана зырянская изба на две семьи, которая не учитывала численность крестьянских семейств. Поэтому на 16-18м2 приходилось ютиться до 8 человек. В бараках, в которых также расселялись семьи спецпереселенцев, ситуация была не лучше – если изначально планировалось 2,5м2 на человека, то фактически выходило около 0,5м2.
Во многих комендатурах не соблюдалось разделение труда на категории сложности, поэтому и женщинам и подросткам приходилось трудиться наравне с мужчинами. Женщинам приходилось заниматься крайне тяжёлыми работами: «маму отправили на земляные работы, а также таскать кирпичи от разрушенных церквей»; «я три года работала на вылове рыбы, где застудилась и заболела, у меня нарывали ноги»; «нас, девушек, вскоре тоже отправили в лес заготавливать двухметровку, носили брёвна на плечах»… Дети спецпереселенцев с подросткового возраста втягивались в борьбу за существование. На строительстве посёлков, дорожных работах благоустройстве власти использовали труд подростков с 14 лет. Вот ряд примеров: «…тогда мне шёл тринадцатый год… Меня вместе с другими подростками гоняли на раскорчёвку полей. Там мы лопатами оголяли корни деревьев, очищали поля от сучьев»; «дети, возвращаясь после учёбы на летние каникулы, на другой же день шли в поле на прополку, заготовку сена, уборку льна, вязку снопов, молотьбу. Каждому давалась норма, чтобы к концу дня получить трудодень…»; «… младшие пололи хлеба, те, кто постарше, заготовляли траву для силоса, жали её серпами и носили вязанками к силосной яме. Пятнадцатилетние косили сено, заготовляли липовое лыко, кору тальника…. Рвали и стлали лен…»
Снабжение спецпереселенцев продовольствие и промышленными товарами зависело от условий, характера и результатов их труда, а производилось из фондов хозяйственных организаций-работодателей и из специальных фондов через кооперативную систему.
Проблема обеспечения продуктами питания стояло особенно остро в первый период ссылки, а в отдельных хозяйствах – и в более позднее время. В 1932-1933 годы север Западной Сибири являл собой район на грани абсолютного голода. Голод заставлял ссыльных и спецпереселенцев использовать в пищу различные суррогаты. Очень многие, особенно дети, не выдерживали тяжелейших условий обеспечения. Нередки были случаи смерти от голода. Бывший спецпоселенец посёлка Берёзово С.Ю. Кустубаев вспоминает: «Иногда в сельпо нам перепадали мешки из-под муки, мы их нарезали как лапшу и тоже варили. На месяц нам выдавали по одной стеариновой свече – это вместо масла. По праздникам нам выдавали шкуру, содранную с медведя, с её мездры мы тщательно соскабливали остатки жира».
В феврале 1934 года в спецпосёлках Рыбтреста люди ели отбросы и павших животных. В своих воспоминаниях бывшая спецпоселенка В.И. Жигляк так описывает первые годы жизни в ссылке: «Первое время на новом месте семья жила почти впроголодь. Когда в 1936 году ей удалось завести корову, с продуктами стало полегче, однако их всё равно не хватало для того, чтобы кормить детей вдоволь. По этой причине весной они нередко ловили снегирей, из которых мать варила суп». Многих переселенцев, особенно незанятых на работах детей, спасал лес. Весной собирали берёзовый сок, камбий с бересты («пенки»), жёлуди, липовый лист, мох, крапиву, медуницу, летом – грибы и ягоды. Кормила и рыбалка. На заседании бюро Сургутского райкома ВКП(б) 27 июля 1931 года отмечалось: «Снабжение спецпереселенцев по линии кооперации продовольствием настолько неудовлетворительно и ненормально, что поставило спецпереселенцев по линии в условия применения в пищу на протяжении нескольких месяцев древесной коры, опилок, моха, древесного гнилья, рыбных костей, рыбьей чешуи, трухи перетертого сена».
Положение с продуктами несколько улучшилось к 1934-1935 годам, когда спецпереселенцы начали разрабатывать для себя огороды, выращивать зерно, овощи, заводить скот. Очевидно, что власти были не готовы принять такое большое количество спецпереселенцев. Не решены были проблемы с жильем, продовольствие, медобслуживанием ссыльных. Голод, высокая заболеваемость и смертность сопровождали спецпереселенцев долгие годы. Суровый северный климат усугублял и без того нелёгкое положение спецконтингента.